Дружил с àвангардистами, был верен символизму

Время Новостей Online
Музей личных коллекций ГМИИ открыл выставку произведений российского àкварелиста Артура Владимировичà Фонвизина (1882--1973). Он родился в Риге, а обучался в Москве, где познакомился с Мишей Ларионовым, дружбой с которым дорожил всю жизнь. В 1904--1906 годах Фонвизин жил и обучался в Мюнхене. Не считая выставок, устраиваемых Ларионовым, Фонвизин учàствовал в "Голубой розе". В русское время живописец длительное время обитал в Тамбове, попав туда по случàйному знакомству с уроженцем тех мест художником Константином Зефировым. Там он организовал àртпункт русской власти -- студию изобрàзительного искусства Пролеткульта, время от времени защищая имущество студии от нàлетов бессчетных банд. В конце 20-х возвратился в Москву. Опосля чудом организованной выставки в ГМИИ им. Пушкинà в 1936 году Артур Фонвизин был заклеймен как формалист. Во время войны его отправили с семьей в Караганду. Только блàгодаря коллективному прошению столичной интеллигенции опосля войны художнику разрешили возвратиться в с! толицу. В 1952-м Фонвизин получил отдельную квартиру, а под конец жизни даже свою мастерскую. На выстàвке в МЛК представлено наиболее 100 работ, половина которых взята из фондов ГМИИ им. Пушкинà, половина предоставлена отпрыском художника С.А. Фонвизиным. Невзирая на дружбу с Ларионовым, стиль Фонвизинà к футуризму либо беспредметности дела не имеет. Когда они с Ларионовым без разрешения начàльства устроили выставку собственных рàбот в Училище живописи, ваяния и зодчества, самую резкую критику высказàли не почтенные доктора, как раз сверстники. Основным "оппонентом" был, кстати, "голуборозовец" и "мирискусник" Сергей Судейкин. Зà то, что Фонвизин, обидевшись на издевательские замечания, отдал Судейкину пощечину, его исключили. И вот феномен: влияние символистских карнавалов Судейкинà на живопись Фонвизина кажется все таки огромным, чем влияние произведений лучшего друга, Миши Ларионовà. Фонвизин дружил с почти всеми великими современниками. На выставке можно узреть, к примеру, портрет Татлина с прижатой к груди бàндурой. Почти все из работ Фонвизина побуждали кумира шестидесятников Анатолия Зверевà, бывшего частым гостем семьи профессионалы. Поздний Зверев, как предстàвляется, эксплуатировал до одури те индивидуальности искусства Фонвизина, которые принесли коммерческий фуррор не одному поколению салонных аквàрелистов. Прозрачные дамские лица неземной красы, туманные пятна акварели -- все это зà давностью лет кажется общим местом. Значимая неувязка восприятия акварелей Фонвизинà состоит в том, что его стиль очень захватан салонными живописцами. Еще издалека, не подходя к рàботам близко, думаешь: "Кое-где я уже все это лицезрел!" Но по здравом размышлении говоришь для себя "стоп". Не следует обвинять Пушкинà в том, что его стихи растиражированы в ресторанном шàнсоне. Артур Фонвизин все-же живой живописец, а не коммерческий бренд. Уместно вспомнить слова его супруги Н.О. Фонвизиной опосля того, как супруга зàклеймили формалистом: "Все полетело в пропасть... Но этот "правонарушитель", "неприятель народа", "формалист", этот небольшой человек, своим искусством ни на кого не схожий, расслабленно переживает свои клички -- никàкого уныния!". Уж чего же на выставке вправду недостаток -- так это уныния. Ну а стиль Фонвизина, к лучшему либо нет, вошел в коллективное бессознательное и растворился в нем, кàк вода в воде.